Свекровь сдаёт нашу комнату в аренду
Часть первая. Чужие тени
Первых постояльцев свекровь привела через неделю после выписки из роддома. Ольга тогда ещё лежала с температурой, прижимая к груди завернутую в розовый конверт Анечку, когда за тонкой перегородкой детской раздался мужской кашель.
— Это Серёжа, студент-медик, — Вера Николаевна звенела чайными ложками на подносе. — Всего на месяц, пока общежитие ремонтируют. А ты не ори, они через балкон будут ходить.
Балкон. В пятиэтажке хрущёвской планировки это означало узкий бетонный выступ с ржавыми перилами, где даже цветочные горшки ставили впритирку. Ольга молча прикрыла дверь в детскую, когда через запотевшее окно увидела, как незнакомый парень в косухе перешагивает через коляску.
К концу недели «временные жильцы» обросли привычками. Утром — топот сапог по коридору, запах дешёвого табака из щели под дверью. Вечером — приглушённый смех за стенкой, где висели плюшевые мишки и розовые облака на обоях. Муж Денис отмахивался, уткнувшись в телефон: «Маме пенсии не хватает, ты же знаешь».
— Знаю, — шипела Ольга, стискивая зубы, когда очередной бородатый мужик с авоськой пивных бутылок шагал мимо кроватки. — Знаю, что у твоей мамаши хватает на новый лак OPI, а у нас на памперсы — только акции в «Пятёрочке».
Часть вторая. Гостиная как проходной двор
К марту комната свекрови превратилась в подобие хостела. Сегодня — пара из Уфы «на собеседование», завтра — девчонка с чемоданом косметики Avon. По пятницам приходила уборщица Галя, шаркающая тряпкой по полу детской.
— Вы уж извините, — говорила Галя, выжимая тряпку в ведро с розовым «Доместосом». — Вера Николаевна велела всё до блеска. — Её взгляд скользил по стопке сложенных распашонок, задерживаясь на серебряной ложке в подарочной коробке — единственной ценной вещице, подаренной покойной бабушкой Ольги.
Ссора грянула в душный апрельский вечер, когда Ольга, вернувшись с прогулки, застала в ванной бородатого мужчину в одних семейных трусах. Анечка расплакалась, уткнувшись лицом в мамину куртку.
— Ты с ума сошла! — Ольга вломилась на кухню, где свекровь красила ногти перламутровым лаком. — У тебя теперь сектанты по ночам шастают?
— Не сектанты, а баптисты, — поправила Вера Николаевна, дуя на ногти. — Миссионеры из Самары. Плачут за неделю, как ты за месяц на своей швее.
Часть третья. Трещина
Денис молчал. Целыми днями пропадал на стройке, а вечерами залипал в телефоне, где мелькали смешные ролики с котиками. Лишь когда Ольга в сердцах швырнула в стену пачку памперсов, оставив вмятину на обоях с котятами, он поднял глаза.
— Ну чего ты как сумасшедшая? Мама ж не себе, нам помогает. Хочешь, я тебе вторую работу найду? Вон, в «Макдаке» ночные смены свободны.
Ольга смотрела, как по экрану телефона мужа ползёт оранжевая полоска зарядки. Точно такая же, как на старом планшете в детской, где Анечка смотрела «Спокойной ночи, малыши» под аккомпанемент храпа из-за стены.
Часть четвёртая. Предел
Всё решилось в субботу. Ольга, вернувшись из поликлиники, не нашла на месте коляску. Вместо неё у балкона стоял чёрный мотоциклетный шлем, от которого пахло бензином и чужим потом.
— Где Анечкина коляска? — Ольга ворвалась в комнату свекрови, где на кровати с кружевным покрывалом сидел лысый мужчина с татуировкой паука на шее.
— Продала, — Вера Николаевна щёлкала семечки, не отрываясь от сериала. — У тебя же слинг есть. А Серёге транспорт нужен — он курьером подрабатывает.
В ту ночь Ольга спала, прижав к груди спящую дочь. На полу, между кроваткой и комодом, лежал свёрток с документами и фотографиями. За стеной грохотали кастрюлями — новые жильцы, кажется, из Якутии, разогревали пельмени.
Часть пятая. Чёрное и белое
Утром, пока Денис хрипел под одеялом, Ольга отправила три сообщения. Первое — начальнице ателье: «Выхожу завтра». Второе — подруге Лене из общежития пединститута: «Ты говорила про комнату». Третье — свекрови, напечатанное дрожащими пальцами: «К вечеру освобожу вашу квартиру».
— Ты что, в натуре? — Денис вскочил, когда Ольга начала складывать в сумку детские вещи. — Куда ты с ребёнком? У Ленки же крысы по потолку бегают!
— У вас тут свои крысы, — бросила Ольга, застёгивая на Анечке комбинезон с оторванной пуговицей. В дверях столкнулась со свекровью, несущей связку ключей от новых жильцов.
— Дура, — выдохнула Вера Николаевна. — Сама же вернёшься. Таких, как ты, каждый месяц ко мне въезжает.
Лифт с скрипом потащил их вниз. Ольга прижалась щекой к холодному стеклу коляски, где вместо фирменной нашивки торчали грязные нитки. За углом уже ждала Ленкина «девятка» с прокуренными сиденьями и пакетами книг на заднем стекле.
«Хэппи-эндов не бывает», — подумала Ольга, глядя, как в окне пятого этажа мелькает фигура Дениса. Только трещины, которые либо зарастают шрамами, либо разрываются в пропасть. Она ещё не знала, что через неделю свекровь позвонит, предлагая снять комнату у подруги, а Денис пришёт смску с фото новой коляски. Но это уже другая история — про то, как ржавые балконы хрущёвок гнутся под тяжестью нерешённых вопросов.
