— Ты женишься на Ольге, или контракт достанется Савельевым — шеф бросил папку на стол, и я понял: шутки кончились

Дождь стучал по жестяному козырьку магазинчика «Продукты 24» так, будто хотел пробить ржавчину. Я прижал телефон к уху мокрой ладонью, стараясь расслышать мамин голос сквозь треск помех.

— Димочка, ну когда же ты наконец приведёшь её? Папе хуже, он вчера опять... — её всхлип оборвался, и я представил, как она смахивает фартуком слёзы, стоя у плиты в нашей хрущёвке. Вентилятор с оторванной лопастью жужжал у меня за спиной, гоняя спёртый воздух по съёмной однушке. На экране ноутбука подсвечивалось неподписанное письмо от «ГрандСтрой» — тот самый контракт на поставку стройматериалов, который вытащил бы нас с отцом из долговой ямы.

— Мам, в субботу обязательно. Оленька просто... — мой взгляд упал на фото в рамке, сделанное прошлым летом на корпоративе. Ольга смеялась, запрокинув голову, её рыжие волосы сливались с закатом. Тогда мы ещё не знали, что её кредит за разваливающуюся «девятку» сравняется с моими долгами за лечение отца.

«Семейным компаниям — особые условия», — гласил пункт 4.2 в тендерной документации.

Холодный кофе и тёплый обман

— Значит, так: кольца купил в «Ломбарде» на Ленина, свидетельство напечатаем через моего знакомого в ЗАГСе, — Ольга щёлкнула шариковой ручкой, отмечая пункты в блокноте с облезлым единорогом на обложке. Её кухня пахла подгоревшей гречкой и дешёвым освежителем воздуха. — Твой папаша вчера опять звонил, спрашивал, почему я до сих пор не сменила фамилию.

Я отодвинул стакан с кислым кофе, наблюдая, как она нервно теребит цепочку на шее — единственное украшение поверх застиранной футболки. Через тонкую стенку доносился плач ребёнка соседей и матерная ругань.

— Договорились: после подписания контракта «расходимся» из-за несовместимости характеров. — Она достала из холодильника банку солёных огурцов, и я вдруг вспомнил, как три года назад мы с ней отмечали повышение, размазывая по картонной пицце её слезы из-за ушедшего парня.

— А если проверять начнут? — спросил я, глядя на трещину в потолке, похожую на границу между нашими жизнями до и после этой авантюры.

Ольга хлопнула крышкой кастрюли так, что я вздрогнул:

— Твои родители два года не вылезают из больниц, мой дядя Миша последние полгока пьянствует после увольнения. Кому мы нужны?

Свадьба по обмену

Субботним утром я стоял в ванной с расстёгнутой рубашкой, пытаясь залить лаком дырку в подошве единственных приличных туфель. Ольга кричала из комнаты:

— Господи, Денис, ты хоть галстук можешь ровно завязать? У тебя же отец военный!

— Отец сейчас с трудом ложку держит, — буркнул я, разглядывая в зеркале мешки под глазами. Вчерашняя ночная смена на складе плюс три часа подготовки фальшивых совместных фото для соцсетей давали о себе знать.

Когда мы вошли в палату, мама ахнула. Ольга в платье с распродажи и с подаренным мной букетом из ромашек выглядела... настоящей. Она нежно обняла отца, чья правая рука беспомощно лежала на одеяле, и я увидел, как дрогнули его веки.

— Пап, мы... мы хотим устроить скромную свадьбу. Всё деньги — на твоё лечение, — голос Ольги задрожал так искренне, что я сам едва не поверил.

Соседи по несчастью

— Опять ваша «жена» ночевала? — хозяйка квартиры, тётя Люба, перекрыла мне выход с кухни, скрестив руки на груди. Её халат с вылинявшими медведями пахнул луком и обидами. — Я ж говорила: посторонних после десяти!

За её спиной Ольга кралась в ванную с зубной щёткой и моим старым свитером. Мы с ней одновременно подняли пальцы к губам, когда тётя Люба обернулась.

— Это... внучка приехала, — выпалил я, указывая на Ольгу, которая моментально сгорбилась, изобразив старческий кашель.

Позже, когда дверь захлопнулась, мы валились на продавленный диван, давясь смехом. Ольга тыкала мне в бок локтём:

— Внучка, блин! У меня же морщины под глазами!

— Зато дешёвая пенсия светит, — я потянулся за чаем и вдруг замер, поняв, что её колено касается моего бедра. В щели между шторами пробивался утренний свет, освещая рыжие пряди на моей подушке.

Трещина в фундаменте

— Ты совсем охренел? — дядя Миша, бывший прораб Ольги, врезал кулаком в стену, и гипсокартон прогнулся. Его телогрейка пахла дешёвым портвейном и злостью. — Она же ночует у тебя! А вчера виделась с тем... как его... Савельевым!

Ольга вжалась в угол, стирая с лица следы моего поцелуя, который мы отрабатывали перед зеркалом для «правдоподобности». Я шагнул вперед, чувствуя, как под ногами скрипят окурки, рассыпанные её дядей.

— Мы взрослые люди, сами разберёмся, — пробормотал я, машинально поправляя воротник, как делал отец перед трудными разговорами.

— Взрослые? — дядя Миша рванул меня за галстук, и пуговица отлетела, зазвенев по кафелю. — Ты знаешь, что она из-за тебя от крематория отказалась? Хорошая должность, соцпакет! А теперь вы тут в говне варитесь...

Ольга вдруг закричала. Настоящим, животным криком, от которого дядя Миша выпустил меня и попятился к выходу. Когда дверь захлопнулась, мы сидели на полу среди осколков семейной вазы, которую она принесла для «антуража». Её слёзы оставляли тёмные пятна на моей рубашке.

Цена бумажной крепости

В день подписания контракта я заметил, как Ольга поправляет обручальное кольцо. Настоящее, купленное вчера в ломбарде вместо оплаты за электричество. Директор «ГрандСтрой» смотрел на наши совместные фото, кивая:

— Семья — это надёжно. В наше время редкость.

Когда мы вышли из офиса, Ольга внезапно обняла меня, и её духи смешались с запахом дождя. Где-то за спиной щёлкнул затвор. Через час в рабочем чате уже висело фото с подписью: «Наши победители!»

Вечером мы праздновали в её квартире дешёвым вином. Ольга смеялась над историей про дядю Мишу, но когда я потянулся за вторым бокалом, её рука вдруг накрыла мою.

— Денис, а если... — она замолчала, глядя на отражение наших силуэтов в тёмном окне. Где-то внизу сигналила машина, и я подумал, что это Савельевы следят за нами. Или нам только кажется?

Обручальное кольцо в луже

Судорога в ноге разбудила меня в четыре утра. Ольга спала, прижавшись лбом к моей лопатке. На полу валялись страховые полисы и договор с клиникой для отца. Я осторожно высвободился, нащупывая телефон.

«Дорогой клиент! Ваша заявка на рефинансирование кредита одобрена» — гласило смс от банка. Я вышел на балкон, вдыхая горький воздух ночного города. Где-то в этой тьме маячили окна нашей старой квартиры, где мама сейчас меняет папе памперсы.

— Ты чего? — Ольга появилась за спиной, завернувшись в моё пальто. Её босые ноги ёжились от холода.

— Думаю... а что если мы... — я обернулся и увидел, как она быстро отводит взгляд. Гудок поезда вдалеке разорвал паузу.

— Контракт подписан, — сказала она слишком быстро. — Можем «развестись» хоть завтра.

Утром я нашёл обручальное кольцо в раковине. Вода капала с крана, оставляя ржавые подтёки на белом металле. Из комнаты доносился звук печатающей машинки — Ольга уже составляла заявление о расторжении фиктивного брака. Или нет?

Я поднял кольцо, разглядывая царапину, оставленную вчерашним объятием. Где-то за стеной плакал ребёнок, а в окно бился мокрый лист, прилипший к стеклу намертво.