Муж продал мои украшения на подарок племяннице

—«Ты что, мои серьги племяшке отработал?» — выдохнула Лена, застыв на пороге лоджии. h2 ### Пятничный вечер с запахом жареной картошки Крошечная кухня хрущёвки была залита янтарным светом сентябрьского заката. Лена, обхватив руками подоконник, всматривалась в дворовые качели, где трое детей орали что-то про «казаков-разбойников». За спиной шипела сковорода с картошкой — Максим, её муж, пытался ужин приготовить. Неловко, как всегда: масло брызгало на плиту, лук горел. — Слушай, а где бабушкина шкатулка? — спросила она, не оборачиваясь. Молчание затянулось на три щелчка газовой горелки. — Шкатулку? Ну… — Максим закашлял. — Ольга просила… Лена резко развернулась. Рука автоматически потянулась к мочке левого уха — там, где обычно болталась тонкая серебряная серьга с крошечной бирюзой. Пусто. — Ты серьги мои продал? — голос сорвался на шепот. h2 ### День рождения Кати и комод из карельской сосны Ольга, старшая сестра Максима, жила в новом микрорайоне с трёхуровневыми потолками и лифтом с хрустальными кнопками. Её дочь Катя, та самая племянница, обожала розовое золото и брендовые рюкзаки. В прошлом году на десятилетие девочка устроила истерику, потому что вместо айфона получила смартфон «попроще». — Ты же знаешь, как Ольга давит, — Максим ворочал вилкой в подгоревшей картошке. — Говорит, Кате в школе стыдно — у всех гаджеты, а у неё… — У неё телефон за тридцать тысяч! — Лена стукнула кулаком по столу, отчего задребезжала синяя эмалированная кружка — подарок её покойной бабушки. — А мои серьги… Ты хоть понимаешь, это всё, что от неё осталось? Шкатулка из карельской сосны стояла в их спальне на комоде с царапинами. Там лежали: пара расплющенных советских пятаков, фотография деда в военной форме и те самые серьги — тонкие, потускневшие, с бирюзовыми бусинами размером с горошину. Бабка носила их каждый день, даже когда ухаживала за огородом в резиновых сапогах. — Ольга сказала, антиквариат сейчас дорого берут, — Максим упёрся взглядом в трещину на кафеле. — Кате на новый планшет… — Нашёл антиквариат! — Лена засмеялась резко, почти истерично. — Это же бижутерия, Макс! С рынка восьмидесятых! Ты за сколько сдал-то? h2 ### Автобус номер 15 и чёрная сумка «Пятёрочки» На следующий день Лена поехала в ломбард. Автобус трясло на колдобинах, рядом старушка в платке косилась на её красные от бессонницы глаза. — Серебряные серьги с камнями? — сотрудник ломбарда, мужчина с татуировкой паука на шее, покрутил в пальцах чек. — Такие вчера парень принёс. Тысячу пятьсот выручил. Она представила, как Максим стоит здесь же, переминаясь с ноги на ногу, пока незнакомец оценивает последнюю нить, связывающую её с женщиной, которая растила её в деревне после смерти родителей. Бабка всегда говорила: «Серьги — это как якорь, Ленка. Наденешь — и не унесёт тебя в чужие берега». — Выкупить хотите? — паук на шее шевельнулся, когда мужчина ухмыльнулся. — Три тысячи. В сумке «Пятёрочки» у Лены лежали ровно две тысячи семьсот — её зарплата учителя русского языка. h2 ### Разговор с Ольгой через дверь с видеофоном — Ну и что, что старые? — Ольга даже не пригласила её в дом. Голос звучал из чёрной панели домофона с камерой. — Максим сам предложил помочь. Ты бы лучше ребёнка родила, а не по бабушкиным побрякушкам убивалась. Лена сжала ручку сумки так, что пластик затрещал. Она вспомнила, как три года назад Ольга, развалившись на их потёртом диване, советовала Максиму «свалить, пока не поздно» — мол, Лена «по врачам уже пять лет бегает, а толку ноль». — Отдай серьги, — сказала Лена в объектив камеры. — Или я расскажу Кате, откуда у неё планшет. h2 ### Ночь с запахом лавандового порошка Максим спал на диване, укрывшись курткой. Лена, сидя на кухне с пачкой сигарет (бросила пять лет назад, но сегодня достала из дальнего ящика), считала трещины на потолке. В голове крутились обрывки: Бабка, вытирающая руки о фартук: «На, носи, красотка». Катя в инстаграме (Ольга всё-таки купила ей айфон) с селфи и подписью «Няшные серёжульки от дяди Макса». Пустая шкатулка, пахнущая лавандой — тем самым порошком, который Лена сыплет в ящики уже двадцать лет. Утром Максим ушёл на работу, не попрощавшись. Лена достала из шкафа коробку с надписью «Детское» — там лежали вязаные пинетки и положительный тест с бледной второй полоской. Его она сохранила, хотя врачи через неделю сказали «замершая». — Прости, — прошептала она комоду, вытирая пыль с того места, где раньше стояла шкатулка. h2 ### Открытый финал Через неделю Ольга прислала посылку. В картонной коробке из-под «Амазон» лежали серьги и записка: «Катя говорит, выглядят дешёвкой. Не нужны». Лена надела их, стоя перед зеркалом в ванной с отколотой плиткой. Бирюза поблёскивала тускло, будто стыдясь. За дверью скрипнул лифт — Максим возвращался с ночной смены. В руке он нёс целлофановый пакет с пирожками из столовой. — Лен? — позвал он, снимая грязные ботинки. Она провела пальцем по холодному металлу в ушах, гадая, услышит ли в его голосе вину или облегчение.