— Ты же совместима, отдай почку нашему сыну — свекровь на пороге

Дверь захлопнулась так, что с верхней полки шкафа упала фарфоровая слоника — подарок на свадьбу от тёти Люды. Ольга не стала поднимать осколки. Рука сама потянулась к животу, будто пытаясь защитить то, чего ещё не было. Через тонкую стенку кухни доносился хриплый голос свекрови:

— Ну и невестушка у нас! Собственного мужа на смерть обрекает!

Пластиковый стул скрипнул под весом тела. Ольга наблюдала, как капли дождя стекают по запотевшему стеклу, рисуя на нём дорожки, похожие на следы диализного аппарата. Тот самый аппарат, что теперь стоял в их спальне вместо тумбочки, гудя по ночам, как большая металлическая пчела.

Глава 1. Домашние анализы

Всё началось три месяца назад, когда у Славы после ночной смены на автобазе опухли ноги. Врач в поликлинике хлопал себя по лысине, листая результаты анализов: «Почки отказывают, молодой человек. Трансплантация или...» Дальше он просто развёл руками, и этот жест стоил им всех сбережений — триста тысяч за полгода гемодиализа.

Свекровь принесла баночку с мочой Славы в их однокомнатную хрущёвку через неделю после диагноза. Бутыль из-под солёных огурцов брякнула о линолеум.

— Сдай совместимость, — сказала она, вытирая руки о фартук с вышитыми петухами. — Ты же ему жена.

Ольга тогда подумала, что это шутка. Но вечером, когда Слава, бледный как стена больницы, включил телек с бесконечным сериалом, свекровь достала из сумки бланк направления. Бумага была смята, будто её долго носили в кармане, прежде чем решиться.

Совместимость оказалась идеальной. Как в плохой мелодраме, которую Ольга смотрела в те ночи, когда Слава спал под капельницей.

Глава 2. Кухонные переговоры

Теперь по воскресеньям они собирались на сорокалетней кухне свекров. Пластиковый стол с цветочным узором, селёдка под шубой в хрустальной вазе, купленной ещё к перестроечной свадьбе. Свекор стучал вилкой по краю тарелки:

— В нашей семье всегда выручали друг друга. Когда Галке, сестре моей, квартиру обменять надо было — все родственники скинулись.

Ольга ковыряла вилкой в оливье. Майонезные розочки на салате напоминали рубцы после операции. Она знала, что будет дальше: свекровь достанет фотографии Славы в первом классе, тётя Шура начнёт рыдать в клетчатый платок, а зять-алкаш с пятого этажа полезет обниматься, пахнущий дешёвым портвейном.

— Ты даже детей ещё не родила, — шипела свекровь, моя посуду с таким треском, будто хотела разбить фаянсовую чашку с надписью «Лучшей маме». — Какая разница, с одной почкой или с двумя?

Слава молчал. Его пальцы нервно перебирали крошки хлеба на скатерти, складывая их в маленькую пирамидку. Аппарат для диализа жужжал в углу, как осуждённый на смерть цикада.

Глава 3. Ночные мысли под капельницей

В три ночи Ольга просыпалась от звука аппарата. Синий экран монитора подсвечивал лицо Славы — жёлтое, обвисшее, чужое. Она вспоминала, как они встречали рассвет на Воробьёвых горах пять лет назад, когда он носил её на руках через лужи, а не через больничные пороги.

— Я не заставляю, — шептал он однажды, когда свекровь ушла в аптеку за таблетками. Его пальцы дрожали на её запястье. — Но мать права... Без почки можно жить.

Ольга смотрела на капельницу, где лекарство смешивалось с её слезами. Она боялась не скальпеля. Боялась того, что будет после — этих воскресных обедов, где её будут хвалить как героиню, пока не понадобится что-то ещё. Печень? Костный мозг? Полжизни в рассрочку?

Глава 4. Визит в женскую консультацию

Гинеколог щёлкнула шариковой ручкой, глядя на УЗИ-снимок:

— Восемь недель. Здоровый эмбрион.

Автобус №47 трясся по разбитой дороге. Ольга прижимала к животу сумку с анализами, где под бланком на совместимость тканей лежало направление на аборт. Свекровь звонила каждые полчаса: «Ты где? Славе плохо, давление упало». За окном мелькали рекламные щиты клиник — «Донорство почки — шаг к счастью близких!»

Глава 5. Последний ультиматум

Они пришли всем составом — свекровь с пирогом «На здоровье», свекор с бутылкой коньяка «На посошок», тётя Шура с иконкой Божьей Матери. Расселись на диване, купленном в кредит два года назад.

— Решай, — сказала свекровь, разливая чай в кружки с позолотой. — Либо семья, либо твой эгоизм.

Слава смотрел в окно, где на балконе сушились бинты и упаковки от лекарств. Его рука машинально гладила трубку диализа, как больное животное.

Ольга встала. Пол под ногами качнулся, будто палуба парома, отплывающего в неизвестность. В кармане хрустело направление из консультации.

— Я...

Дверь захлопнулась. На лестничной площадке пахло щами из квартиры снизу и надеждой, которая умещается в две строчки теста на беременность.

Дождь перестал. Ольга шла, не разбирая дороги, держась за живот, где билось новое сердце. За углом гастронома горел жёлтый свет фонаря — тёплый, живой, не требующий жертв.