— Твой сын пусть на съёмной квартире коптит небо, а я тут обоснуюсь — заявила сестра, разбивая рюмку об пол

Дрожащими пальцами Наталья вытирала лужицу коньяка с линолеума, впитывая запах дешёвого алкоголя и семейной катастрофы. Трещина на полу тянулась от холодильника с жёлтыми наклейками до плиты, где ещё дымилась сковорода с недоеденными драниками. Сестра Лида сидела за столом, развалившись на стуле с открученной спинкой, и щёлкала семечки прямо в салатницу с винегретом.

— Ты с ума сошла? — Наталья встала, сжимая в руке тряпку, от которой пахло рыбой. — Дима только институт окончил, два месяца как курьером работает...

— В девятнадцать лет я уже троих родила и корову доила! — Лида швырнула горсть шелухи на пол, будто бросала вызов. Её маникюр с облезлым гель-лаком напоминал когти хищной птицы. — А твой сыночек в армию не пошёл, на шее у мамочки висит. Пусть съезжает к своей... как её... Лерке.

Пластиковый будильник в форме кота на холодильнике показывал 23:17. Наталья машинально посчитала: через три часа вставать на первую смену в пекарне. Завтра — пятница, день зарплаты. Из этих денег нужно отложить на лекарства матери, оплатить долг за сломанный ноутбук Димы, купить новые ботинки мужу...

— Лид, ты же сама знаешь, какая сейчас аренда. — Она села на табурет, чувствуя, как ноют колени после десяти часов у плиты. — Ползарплаты уходит на съём этой клетушки в Черёмушках. А если я его выгоню, где он...

— В армии кормят и одевают! — Сестра резко встала, задев локтем полку с баночками из-под кофе, где хранились гвозди и шурупы. — А моим-то где жить? Трое детей в комнате восемнадцать метров, муж водку жрёт как проклятый. Ты хоть квартиру от бабки получила, а я...

На кухне пахло жареным луком, дешёвым одеколоном Лиды и чем-то прогорклым — будто сама ссора начала киснуть. За стеной захлопнулась дверь лифта. Дима должен был вернуться с работы через полчаса. Наталья представила, как сын едет в переполненном автобусе, прижимая к груди термос с супом, который она собирала ему в шесть утра.

Квартирный вопрос

Три недели спустя Наталья стояла у окна регистратуры ЖЭКа, сжимая в потной ладони справку о составе семьи. За спиной старушка в платке с клубничным узором громко возмущалась:

— Опять тарифы на воду подняли! На наши пенсии хоть в реке стирай!

— Восьмой кабинет, — буркнула девушка за стеклом, протягивая Наталье бланк. — Только предупреждаю, без прописки вашей сестры не снимете квартиру с муниципального учёта.

Наталья шла по коридору, разглядывая облупившиеся стены цвета советской больничной палаты. В голове пульсировала фраза Лиды: «Я же родная тётя! Неужели мне ребятишек на улицу выкинуть?». На прошлой неделе сестра привела «гостей» — двух племянников с рюкзаками и беременную племянницу. Они спали на раскладушке в коридоре, а утром пятилетний Вовка разбил Димину коллекцию моделек, собранную с двенадцати лет.

— Вы гражданка Петрова? — Юрист в поношенном пиджаке жевал бутерброд с колбасой, размазывая майонез по документам. — Смотрите, тут вопрос спорный. Если ваша сестра зарегистрирована в этой квартире с 1998 года...

Из окна дуло. Наталья смотрела на детскую площадку, где подростки курили у сломанной качели. Там, за ржавым забором, начинались Черёмушки — район пятиэтажек, где Дима снимал комнату с протекающим потолком. В прошлом месяце он принёс чек из «Евросети»: 14 300 рублей за ремонт телефона, утопленного во время доставки пиццы.

Разговор по душам

— Мам, давай я уеду. — Дима крутил в руках пульт от телевизора, который показывал только два канала. — Дядя Коля говорит, в Питере на стройке платят в два раза больше.

Наталья вздрогнула. В микроволновке грелся борщ, пахло пережаренным луком. На столе лежала расчётка из пекарни: 23 450 рублей за 22 смены. Ровно столько стоил билет до Питера.

— Ты с ума сошёл! — Она схватила сына за рукав кофты, купленной на распродаже в «Пятёрочке». — Там же общаги, бригадиры-оборотни... Помнишь, как Витьку из соседнего подъезда...

— А здесь что? — Дима дёрнулся, и пульт упал на пол, рассыпав батарейки. — Тётя Лида каждый день орёт, что я тунеядец. Вчера вообще сказала, что пока я не съеду, её мужик квартиру не приватизирует.

На кухне хлопнула дверь. Вошёл муж Натальи, Сергей, пахнущий соляркой и усталостью. Он молча поставил на стол бутылку «Жигулёвского» и банку шпрот.

— Опять сократили ставки, — хрипло произнёс он, снимая сапоги с оторванными голенищами. — С понедельника на полставки выхожу. Может, правда, квартиру Лиде отдадим? Всё равно ремонт делать не на что...

Последняя надежда

Воскресным утром Наталья стояла на автовокзале, сжимая в руке конверт с деньгами. Дима переминался с ноги на ногу, поправляя рюкзак с нашивкой анимешной героини. Автобус в Питер уже подавали к перрону.

— Ты только осторожнее, — она поправила ему воротник, чувствуя, как дрожат пальцы. — Каждое воскресенье звони, слышишь? И еду в холодильнике...

— Мам, я не ребёнок, — Дима потупил взгляд. Его кроссовки, купленные три года назад, были заклеены скотчем у мизинца.

Когда автобус тронулся, Наталья вдруг бросилась бежать за ним, спотыкаясь о трещины в асфальте. Но машина уже набирала скорость, увозя жёлтый рюкзак с розововолосой девушкой-кошкой в последнем окне.

Вечером Лида праздновала победу. Она принесла торт «Прага» и бутылку шампанского, которое Наталья последний раз пила на своей свадьбе.

— Не переживай, он там окрепнет! — Сестра звонко чокнулась бокалом, оставляя отпечаток помады на стекле. — А я завтра начну ремонт. Сначала стену между кухней и залом сломаем, потом...

Наталья смотрела на пустой угол, где раньше стоял Димин компьютер. Там теперь лежали игрушки племянников — машинка без колеса и кукла с вырванными волосами. В ушах стоял гул, будто она до сих пор бежала за уезжающим автобусом.

Эпилог

Через месяц пришло письмо. На конверте с питерским штемпелем дрожали знакомые округлые буквы: «Мама, я нашел работу в кафе. Живу с тремя парнями из Таджикистана. Вчера бригадир задержал зарплату, но ты не волнуйся...»

Наталья сидела на кухне, которую Лида перекрасила в ядовито-салатовый цвет. Из динамика телефона лился Димин голос: «...а потом мы поедем на вахту в Якутию, там платят...»

— Наташ, ты где? — Лида ворвалась в комнату, размахивая квитанцией за электричество. — Опять ты свет не выключаешь! Деньги на ветер!

За окном шёл дождь. Где-то в тысяче километров её сын мыл посуду в чужом городе, а здесь, в квартире с зелёными стенами, пахло свежей краской и чужой жизнью.