Чужие стены
Окна съёмной однушки выходили на промзону — ржавые трубы, покосившийся забор, лужи с радужными разводами. Катя вытирала пыль с подоконника старой футболкой Сергея, считала трещины в стекле. Шестьдесят третий день брака. Ровно столько же, сколько не разговаривала с родителями.
— Опять твоя мамка звонила, — Сергей ввалился в квартиру, швырнул куртку на вешалку из Икеи. От него пахло бетоном и металлом — двенадцать часов на стройке за триста рублей в смену. — Говорит, у них уже и адвокат есть. Фиктивный брак, понимаешь? — Он фыркнул, доставая из пакета банку тушёнки. Пластиковая ручка оборвалась, жестяная крышка упала на линолеум с жалобным звоном.
Катя присела на табуретку, сжала виски. Вспомнила тот вечер, когда привела Сергея в родительскую трёшку в центре. Мать тогда демонстративно вытерла розовой салфеткой дверную ручку, которую он трогал. Отец, не глядя, спросил про военкомат и наличие хронических заболеваний.
— А ты что ей ответил? — Катя подняла крышку, провела пальцем по острому краю.
— Что фиктивный брак — это когда жену в метро целуешь, а сам на биржу труда бежишь. — Сергей достал из холодильника банку солёных огурцов, стал вылавливать их вилкой. Рассол капал на плиту, оставляя белёсые пятна. — Они же хотят, чтобы ты вернулась. Квартиру эту свою элитную освободила.
Чёрная метка
На следующий день Катя поехала к родителям. Лифт в их доме всегда пахнет хлоркой и дорогим парфюмом. Мать открыла дверь в перчатках — чистила серебряные подсвечники.
— Ты представь, что подумают соседи! — Она не обняла дочь, повела в гостиную, где отец листал документы с логотипом юридической фирмы. — Без торжества, без обручальных колец, без... — мать махнула рукой в сторону окна, за которым виднелись крыши сталинских высоток, — перспектив.
Катя сжала в кармане ключи от съёмной квартиры. Там, за сорок минут на электричке от Савёловского вокзала, на кухне висел календарь с перечёркнутыми днями. Сергей отмечал каждый прожитый месяц красным маркером — три палочки, четвёртая перечёркивала. "Как в тюрьме", — смеялась Катя в первый раз. Теперь не смеялась.
— Вы даже не попробовали его узнать, — она ткнула пальцем в исковое заявление. В графе "Основания для признания брака недействительным" стояло: "Отсутствие совместного быта". Отец поднял голову:
— Совместный быт — это когда ты не стираешь его робы вручную, потому что стиральная машинка не помещается в душевую кабину.
Блошиное счастье
Вечером они сидели на краю ванны, грели ноги в тазу с горячей водой. Трубы гудели — сосед сверху включал отопление.
— Знаешь, сколько я сегодня заработал? — Сергей достал из носка смятые купюры. — Четыреста восемьдесят. Мужик с пятого этажа попросил балкон застеклить.
Катя прижалась к его плечу. Через тонкую перегородку слышались крики из соседней квартиры — семейная пара из Узбекистана ругалась на родном языке. Внизу, под окном, торговали сигаретами поштучно.
— Может, правда фиктивный? — Сергей провёл пальцем по её запястью, где должен быть браслет помолвки. — Ты же могла выйти за какого-нибудь мажора с евроремонтом.
Она встала, выплеснула воду в раковину. По стене ползла трещина — в прошлом месяце дом признали аварийным.
— Фиктивный брак — это когда вместо совместных фотографий — расписки о займах, — Катя тряхнула головой, распуская волосы. — А у нас...
Она не договорила. За дверью послышался стук — хозяйка квартиры требовала очередную плату за свет.
Красные чернила
Суд назначили на 14 февраля. Ирония, которую оценил бы Сергей. Катя оделась в единственное платье без катышков — синее в белую крапинку. Мать в зале суда щёлкала замком сумки Louis Vuitton, отец перешёптывался с адвокатом.
— Сторона истцов утверждает, что брак заключён с целью улучшения жилищных условий, — судья поправила очки. — Ответчики, ваши возражения?
Сергей встал, поправил галстук, купленный вчера в "Ленте" за двести рублей. Его ладони были исцарапаны — всю ночь перебирал хлам на балконе, искал свидетельство о рождении.
— Мы... — он обернулся, посмотрел на Катю. В её глазах плавали те самые три месяца — прогорклый чай в термосе, обои с цветочками, которые они клеили вдвоём, смех под дождём, когда прорвало трубу. — Мы просто любим друг друга.
Адвокат родителей усмехнулся. Достал фотографии: Катя в дешёвом кафе с подругой, Сергей у проходной завода. "Нет совместного досуга", — значилось в пояснении.
— А это что? — судья подняла лист с отметкой о переводе. Катя узнала свой почерк — квитанция на оплату курсов сварщика. Двести тысяч, которые она заняла у подруги детства.
Открытый шов
Решение отложили. На улице мать догнала Катю у ларька с шаурмой.
— Ты думаешь, он тебя не бросит, когда получит прописку? — её шпильки застревали в трещинах асфальта. — Мы же хотим как лучше!
В автобусе Сергей спал на плече Кати. На коленях он сжимал папку с документами — справки о зарплате, чеки из "Пятёрочки", распечатанные смс со словами "спасибо" и "прости". В кармане пиджака ждала своего часа обручальная лента, вырезанная из медной трубки.
Дома их ждало письмо от управляющей компании. Дом пойдёт под снос в апреле.
— Фиктивный брак, — Катя прислонилась к холодильнику, на котором висела магнитная стрелка — подарок Сергея на свадьбу. "Всегда указывает на тебя", — говорил он тогда. — А что, если...
Сергей включил кипятильник. Провод искрил, но чайник зашумел.
— Если они выиграют, — он поставил на стол две кружки с отколотыми ручками, — ты вернёшься к ним. Будешь спать под хрустальной люстрой. А я... — он ткнул пальцем в окно, за которым мигал рекламный щит микрофинансовой организации, — попробую не спиться.
Ночью Катя встала проверить замок. На кухне горел свет — Сергей чертил что-то на обороте квитанции. План однокомнатной квартиры с балконом. "Наше", — было написано печатными буквами.
Они легли, не дождавшись утра. За стеной плакал ребёнок соседей. Где-то далеко, в элитном районе, родители Кати ставили печать на новом иске. А здесь, в квартире с протекающими трубами, два человека пытались склеить осколки любви суперклеем из "Фикспрайса".
Утром пришло смс от суда — заседание перенесли на неопределённый срок. Сергей ушёл на стройку, Катя — в круглосуточный магазин за хлебом. На полке с консервами лежал чей-то обручальное кольцо — дешёвое, с напылением.
Она взяла его в ладонь, подумала о медной ленте в пиджаке мужа. За окном шел снег, превращая промзону в чёрно-белое кино. Где-то между исками и квитанциями, между родительскими амбициями и ржавыми трубами, жила их история. Хрупкая, как треснувшее стекло в окне. Настоящая, как пятно от чая на судебной повестке.
