— Отдайте Сашу, вы же её украли! — всхлипывала я в телефон, но свекровь уже отключилась

Дождь стучал по подоконнику дешёвой двушки в Люберцах, где мы с Димкой ютились все шесть лет брака. На кухне пахло подгоревшей гречкой — я опять забыла выключить плиту, пока собирала сумку в детский сад. Сашка вертелась на стуле, размазывая по щеке варенье из компота, который нам в прошлом месяце выдали на работе вместо премии.

— Мам, а когда мы поедем к бабушке на море? — дочь тыкала пальцем в экран планшета, где свекровь прислала фото виллы на Кипре. Мраморный бассейн, пальмы, игрушечная железная дорога во дворе — всё, чего у нас никогда не будет. Дима ворочался на диване, уткнувшись в телефон с ставками на спорт. Его родители владели сетью автосервисов, а мы считали копейки до зарплаты.

— В субботу приезжайте на ужин, — голос свекрови в трубке звучал как приговор. — Обсудим Сашину поездку. Вам же самой выгодно — ребёнок отдохнёт, а вы сэкономите на летнем лагере.

Сахарные сети

Их коттедж в Барвихе пахло дорогим паркетом и лицемерием. За столом из красного дерева свекровь Наталья Петровна разложила документы как карты таро: визовая анкета, страховка, билеты бизнес-классом.

— Всего на две недельки, — она поправила жемчужное колье, цепляясь взглядом за мои поношенные джинсы. — У нас же тут частный педагог по английскому, детский массажист... Ты же хочешь для дочери лучшего?

Дима молча ковырял вилкой фуа-гра. Он всегда таял рядом с родителями, превращаясь в того самого «Димочку», которого в детстве возили на каникулы в Швейцарию вместо пионерлагеря.

— Мам, может, в следующий раз? — я сжала Сашкину ладошку, чувствуя, как дрожат её пальцы. — Она ещё маленькая для дальних поездок...

— Восемь лет — идеальный возраст! — свекор шлёпнул ладонью по столу, заставив звякнуть хрустальные бокалы. — Я в её годы уже на отцовском «Запорожце» гонял!

Ночью Дима ворочался на матрасе, пахнущем дешёвым стиральным порошком. — Ну чего ты упёрлась? — он дёрнул одеяло на себя. — Родителям скучно одним в этом дворце. Пусть развлекутся с внучкой, а мы... — его рука потянулась к моей талии, но я резко перевернулась на бок.

Последнее смс

В аэропорту Сашка визжала от восторга, разглядывая самолёт через стекло терминала. — Мамочка, я тебе ракушки привезу! — она вцепилась в мою юбку, потом перебежала к бабушке, увлечённая обещанием аквапарка.

Через неделю звонки стали реже. «Саша спит», «на море», «на экскурсии». А потом — тишина. Когда я на двадцатый раз набрала номер свекрови, трубку взял чужой мужчина с акцентом:

— Миссис Иванова сейчас недоступна. Оставьте сообщение.

Дима разбил свой телефон о стену, когда я потребовала ехать в полицию. — Ты с ума сошла?! — он схватил меня за плечи, впервые за годы raising голос. — Они просто продлили отпуск! Хочешь, чтобы моих родителей в международный розыск объявили?!

На следующий день я нашла в почтовом ящике конверт с кипрскими марками. Внутри — фотография Саши в форме элитной школы и распечатка с переводом 300 000 евро на счёт Димы. И короткая записка от свекра: «Решай, что важнее — гордость или будущее ребёнка».

Детектив в конверте

Юрист из Legal Aid ел печенье «Юбилейное», которое я принесла вместо оплаты. — По международному праву... — он щёлкнул ручкой с надгрызенным колпачком, — бабушка имеет право на свидания. Если они оформят опеку через местный суд...

Дома Дима собирал чемодан. — Папа нашёл мне работу в их филиале, — он избегал моего взгляда, швыряя в сумку грязные носки. — Ты же понимаешь, это шанс дать Саше...

— Шанс?! — я заслонила дверь, чувствуя, как дрожат колени. — Они украли нашу дочь! Твои родители купили тебя как щенка!

Его удар был неожиданным. Лёгкий толчок в грудь, больше от испуга, чем от злости. Но достаточно, чтобы я упала на порог, ударившись виском о косяк.

— Прости... — Дима протянул руку, но я отползла к радиатору. Он вышел, хлопнув дверью так, что с полки упала Сашина кружка с надписью «Лучшей маме».

Судный день

Сейчас 3:17 утра. В холодильнике — бутылка боржоми и банка грудного сбора, который я пила при лактации. На столе — два паспорта и распечатка дешёвого билета на Кипр. В спальне тикают часики с кукушкой, подаренные свекровью на свадьбу.

Я нажимаю «отправить» под постом в родительском чате: «Ищу свидетелей незаконного вывоза ребёнка». Экран светится синим в темноте. Где-то за тысячи километров моя девочка спит под шум Средиземного моря, а я цепляюсь за скрины переписок и школьную распечатку с отпечатком её ладошки на краске.

За окном воет дворняга, которую Саша всегда подкармливала котлетами. Я включаю её любимый мультик на телефоне. Голос Пеппы разносится по пустой квартире, смешиваясь со звуком дождя. Завтра буду звонить в посольство. И в прокуратуру. И в ту газету, где работает однокурсница.

Или всё-таки куплю тот самый билет. Или сожгу все документы в раковине. Или просто лягу здесь на пол, в луче уличного фонаря, где ещё виден след от Сашиных мелков.

Кукушка бьёт четыре раза. Где-то между ударами застревает моё дыхание. Я достаю из шкафа коробку с её первыми пинетками и прижимаю к животу, качаясь на пятках, как тогда, когда она плакала от колик. За стеной стучит соседский перфоратор — жизнь продолжается, даже если твоя остановилась.