— Ты обязана родить, а не травить себя химией! — свекровь вручила мне пачку «витаминов»

Дождь стучал по подоконнику хрущёвки, где мы с Сергеем снимали угловую комнату. На кухне пахло пережаренным маслом и дешёвым освежителем — Марина Петровна, как всегда, зашла «просто попить чайку» в восемь утра. Её махровый халат с выцветшими розами занял половину дивана.

— Вот, Катенька, тебе для иммунитета. — Она протянула блистер с розовыми таблетками. — В аптеке посоветовали, немецкие.

Я машинально сунула упаковку в ящик с косметикой, где уже лежали мои противозачаточные. Через неделю заметила: фольга на блистере не серебристая, а золотистая. Сергей, завёрнутый в одеяло с оленями, ворчал сквозь сон:

— Мама просто заботится. Ты же знаешь, как она переживает...

Две полоски

Трясущимися руками я приложила тест к плитке в совмещённом санузле. Из-за двери доносился визг микроволновки — свекровь разогревала борщ, «чтобы ребёночек хорошо питался».

— Сережа! — Голос сорвался на писк. — Мы... у нас...

Он влетел в ванную, зацепив плечом полку с банками. Шампунь «Чистая линия» грохнулся на пол, оставляя сиреневую лужу.

— Ты же пила таблетки! — Его лицо стало цвета обоев под раковиной. — Как... Когда?..

Марина Петровна появилась в дверном проёме с половником в руке. Капли борща падали на линолеум с рисунком «под паркет».

— Ну наконец-то! — Её голос звенел, как крышка от кастрюли. — Я ж говорила, что Катеньке витаминки не помешают!

Разговор в трёх актах

Свекровь сидела за столом, покрытым клеёнкой с одуванчиками. На её коленях лежала распечатка — цены на коляски и подгузники.

— Всё продумала! — Она ткнула коротким ногтем в список. — Рожать будем в 15-й больнице, я договаривалась. А кровать купим вместо твоего компьютерного стола, Сереженька.

Я сжала края стула, чувствуя, как пластиковые цветы впиваются в ладони.

— Я не хочу ребёнка сейчас. Мы с Сергеем договорились...

— Договорились?! — Марина Петровна вскочила, задев чашку с цикорием. Коричневое пятно поползло по одуванчикам. — Ты уже три года замужем! В твои-то 27 моя свекровь двоих родила!

Сергей молча крутил в руках пульт от телевизора. На экране мелькали кадры сериала про врачей.

Тайник в шкафу

В ту ночь я перерыла весь комод. Под стопкой Серёжиных футболок нашла знакомую золотистую упаковку. И ещё три таких же, аккуратно завёрнутых в газету «Вечерняя Москва».

— Ты знал? — Я трясла перед его лицом блистером. — Твоя мать подменила мои таблетки! Это же... это преступление!

Он отполз к стенке, прижимая к груди подушку с вышитыми лебедями.

— Мама просто хочет внука. Она же квартиру обещала помочь купить...

— Помочь? — Я засмеялась так громко, что сосед за стеной стукнул батареей. — Она два года контролирует наши финансы! «На ребёнка копить надо», «Айфон последний небось купила вместо того чтобы...»

Слёзы жгли глаза. Внизу залаяла собака — дворняжка, которую Марина Петровна подкармливала остатками борща.

Выбор без вариантов

Гинеколог в муниципальной клинике щёлкнула шариковой ручкой.

— Срок ещё позволяет прервать. Но учтите — осложнения возможны.

За дверью плакала девочка в спортивном костюме. Её парень что-то агрессивно набирал в телефоне.

— Катя, подумай! — Сергей схватил меня за локоть. — Мама говорит, если сохраним ребёнка — даст нам свою однокомнатную. Мы же мечтали о своём жилье!

Я посмотрела на его пальцы, всё ещё сжимающие мой рукав. Помнила, как эти руки дрожали, когда он делал предложение в парке у облезлого фонтана. Как мы тогда смеялись над голубями, клевавшими крошки свадебного каравая.

В автобусе по дороге домой прижалась лбом к холодному стеклу. За окном мелькали рекламы детских магазинов, объявления о сдаче жилья, женщины с колясками, пробирающиеся через сугробы. Сергей молча гладил мою ладонь, словно пытаясь стереть следы от ногтей, впившихся в кожу.

На пороге уже ждала Марина Петровна. В руках она держала вязаный комбинезон цвета морской волны.

— Внучок будет голубоглазым, — уверенно заявила она, расставляя на нашей полке баночки с пюре. — У нас в роду все мальчики рождались в марте.

Я посмотрела на Сергея. Он разглядывал свои кроссовки с отклеившейся подошвой. За стеной соседи включили дрель — кто-то снова делал ремонт, пытаясь превратить хрущёвку во дворец из журнала ИКЕА.

Дождь сменился мокрым снегом. Где-то на улице громыхали мусорные баки — дворник торопился закончить смену. Я подошла к окну, наблюдая, как женщина в растянутом свитере пытается занести коляску в подъезд. Её мужчина нёс в одной руке сумку с памперсами, в другой — упаковку дешёвого печенья.

— Завтра, — сказала я, не оборачиваясь. — Завтра пойду к врачу.

Сергей вдохнул, чтобы что-то ответить. Марина Петровна грохнула кастрюлей. Но в этот момент завыла сирена скорой — где-то в нашем дворе очередная жизнь начиналась или заканчивалась. Звук растворился в ноябрьской слякоти, оставив нас в тишине, где каждый слышал только стук собственного сердца.