— Нет уж! Я сто раз говорила, ваш сынуля тут больше не живет — мать говорит, а сама как будто не слышит

*

Марина сидела на кухне, перед ней расползался стол, покрытый грязной скатертью, на которой валялись разбросанные крошки и куски хлеба. В комнате, с которой было видно, как за окном медленно садится солнце, царила тишина, нарушаемая только тихим шорохом старого радиоприёмника, что давно перестал играть. Время от времени она поглядывала на телефон, ожидая звонка или сообщения, но ничего не приходило. Весь день прошёл в ожидании и в нарастающем напряжении. Маринына мама, Наталья Ивановна, сидела у окна, крепко сжала руки в замок и, взглянув в сторону, наконец-то прорвала тишину. — Ну, что ты сидишь, как мышь? Надо было всё решить давно, — сказала она, голос её звучал чуть ли не упрёком. — Вечером ты опять будешь мучиться, а всё уже понятно. — Мам, я понимаю, — вздохнула Марина. — Но что я могу сделать? Он всё равно не хочет уезжать. Говорит, что ему тут хорошо, что он сам по себе справится. — Да ты не слушай его, — ответила Наталья Ивановна, — ему просто так удобно. А ты всю жизнь тратишь на его жалкое существование. Надоело уже смотреть, как он тут засыхает, как чужой для тебя человек. Марина поморщилась, сжала зубы. Она знала, что мать права, что её муж, Павел, действительно не лучшее решение для этого дома. Он — безработный, по натуре ленивый, а последние годы просто уходил в себя, избегая ответственности. Но именно его присутствие стало последней каплей для Натальи Ивановны, которая давно уже мечтала избавиться от этого навязчивого «гостя». — Мам, я уже говорила ему тысячу раз, — тихо произнесла Марина, — чтобы он нашёл работу, чтобы он пошёл учиться или что-нибудь делал. А он всё лепетает, что ему тут хорошо, что он сам разберётся. — А ты всё надеешься, что он изменится? — резко спросила мать. — Вот и надеешься, а он всё сидит и сидит. Надоело уже. Надоело всё это терпеть. Она встала, подошла к столу и взяла в руки старую газету, чтобы скрыться от взгляда дочери. В этот момент в дверь кто-то постучал. — Кто там? — спросила Марина. На пороге появился её отец, Пётр, — невысокий, сутулый мужчина средних лет с морщинистым лицом и усталым взглядом. Он медленно зашагал в комнату и, увидев мать, чуть улыбнулся. — Привет, мам, — сказал он тихо. — Ты уже говорила с ним? — Говорила, — кивнула Наталья Ивановна, — он опять всё отнекивается. — А что он говорит? — спросил Пётр, садясь на старое крыло дивана, которое давно уже потеряло упругость. — Он говорит, что сам всё решит. Что ему тут хорошо и что ему не нужен никакой уход. — Марина опустила голову, голос её задрожал. — А мне уже всё равно. Пётр вздохнул, провёл рукой по волосам и оглядел комнату. В его глазах читалась усталость и отчаяние. — А ты думаешь, он когда-нибудь уедет? — спросил он мягко. — Не знаю, — тихо ответила Марина. — Может, он и уедет, а может — и нет. Главное, что я устала. Устала от этого постоянного давления, от того, что меня считают виноватой во всём. Мать вздохнула, вытянула ноги и, не глядя на сына, произнесла: — Вот я и говорю тебе, не жалей его. Надо уметь поставить точку. Иначе он всё это использует. — Надо искать компромисс, — вставил Пётр, — может, мы договоримся с ним как-то по-другому. — А что тут ещё можно договориться? — резко спросила Наталья Ивановна. — Он всё равно не хочет слушать. Надо просто сделать так, чтобы он понял — тут больше не место ему. Марина поняла, что разговор заходит в тупик. Всё это время она пыталась найти хоть какой-то выход, услышать логичные аргументы или предложить план действий, но всё было бесполезно. Внутри у неё уже давно созрело решение — нужно что-то менять, иначе ситуация выйдет из-под контроля. Только вот как? И что дальше?— эти мысли всё больше накапливались в её голове, превращаясь в тревогу и усталость.

*

На следующий день Марина проснулась с тяжёлым ощущением — внутри всё сжималось от неопределённости, от тревоги. Вчерашние разговоры эхом звучали в голове, и она понимала, что нужно что-то решать. Время шло, а ситуация становилась всё более невыносимой. Вечером она решила позвонить своему мужу, Владу, — единственному человеку, которому могла доверять. Он был чуть младше её, работал в строительной компании, и его мнение всегда играло важную роль в её жизни. Когда телефон зазвонил, она быстро ответила. — Владу, привет. Можно я поговорю с тобой серьёзно? — сразу перешла к делу. — Конечно, Марина, что случилось? — услышала он в ответ. — Это опять про маму и папу. Они требуют, чтобы я выгнала вашего сына. Говорят, что он тут больше не нужен, что я должна его всучить кому угодно, лишь бы он ушёл. Я уже не знаю, что делать. Мне кажется, скоро у меня кишки порвутся от этого давления. — Я понимаю, — услышала он мягкий голос, — слушай, может, тебе стоит поговорить с ним напрямую? Объяснить всё по-честному. Не мямлить, а сказать, что больше так нельзя, что пора взрослеть и брать ответственность за свою жизнь. — Я пыталась, — тихо произнесла Марина, — он не слушает. Говорит, что ему тут хорошо, что он тут останется. А я чувствую, что у меня уже нет сил. Мне кажется, что мы все скоро устанем и просто разойдёмся по разным углам. — Может, тогда стоит обратиться к нему с серьёзным разговором, — предложил Владу. — Не чтобы ругать, а чтобы дать понять, что ситуация уже вышла из-под контроля. И что от него зависит многое — либо он сделает шаги навстречу, либо всё потеряет. Марина задумалась. В её голове мелькнула идея — может, действительно стоит поставить перед ним ультиматум. Только вот сможет ли он понять, что речь идёт не только о доме или о маме с папой, а о всей их семье, о её собственном будущем? Вернувшись домой, она собралась с силами и наконец-то вызвала своего мужа на разговор. В комнате, где раньше царила холодная тишина, они сели друг напротив друга. — Послушай, — начала Марина спокойно, — я больше не могу так. Надо что-то решать. Время иллюзий прошло. Или он сам поймёт, что жить здесь ему нельзя, или мы будем искать какие-то другие варианты. Павел слушал её внимательно, потом взял её за руку. — Ты права, — сказал он тихо. — Мне кажется, самое важное — не оскорблять его, а дать понять, что всё должно измениться. И что мы не собираемся его держать за руку, если он сам не хочет двигаться вперед. Обсуждение продолжалось до глубокой ночи. В итоге было решено — сегодня Марина поговорит с сыном ещё раз, на полном серьёзе. Она должна донести до него, что ждать и надеяться больше нельзя, что их семья на грани, и что только он сам способен всё изменить. На рассвете она проснулась с ощущением, что о чём-то важном и судьбоносном она уже договорилась с собой. Внутри появился хоть какой-то стержень, и, несмотря на страх и усталость, она почувствовала, что готова делать всё, чтобы сохранить семью. Даже если для этого придётся идти на риск и принимать трудные решения. День обещал быть сложным, но она знала точно — сейчас самое главное — говорить прямо и честно. И не дать ситуациям развиваться сама по себе, потому что иначе всё может закончиться очень плохо. И пусть любые перемены страшны, но именно они могут стать началом нового этапа — даже если он будет неясным и непростым.