— Ты думаешь, я купил тебя, чтобы любить? — крикнул Артём, хлопнув ладонью по брачному контракту

Часть 1. Сахарная пудра на чёрном пальто

Лера вытирала прилавок в «Круассон-кафе» на третьем часу смены, когда в дверь вошёл мужчина в пальто цвета мокрого асфальта. Ветер с улицы подхватил снежную пыль с его плеч, и она осела на витрину с эклерами, словно сахарная пудра. Лера автоматически поправила выбившийся из пучка волосок — так её научила тётя Люда, старшая бариста: «Богатые любят, когда всё ровно». Но мужчина не смотрел на неё. Он разговаривал по телефону, расстегивая перчатки зубами.

— Да, пап, договор подписан. Нет, не видел. Да знаю, что у тебя давление. — Голос у него был низкий, с хрипотцой, как у её отца после ночной смены на хлебозаводе. Только отец никогда не носил часов с синим циферблатом, которые отсвечивали теперь холодным блеском из-под манжеты. — Слушай, я перезвоню. Да, женюсь. Нет, не на той.

Лера потянулась за чашкой для капучино, когда он наконец подошёл к кассе. Взгляд скользнул по её имени на бейджике, потом вверх, к лицу. Словно оценивал картину на аукционе.

— Двойной эспрессо. И... — Он замолчал, рассматривая её так пристально, что Лера почувствовала, как потеют ладони под фартуком. — Вы свободны после смены?

Часть 2. Девушка с пятого этажа

Квартира Леры пахла грибами. Не трюфелями из ресторанных историй Артёма, а обычными вешенками, которые её мама выращивала на балконе в мешках с опилками. Артём сидел на краю дивана с просевшими пружинами, пальто аккуратно сложено на спинке стула, чтобы не касалось масляных пятен от плиты. Он говорил чётко, как будто читал договор о поставках:

— Брак на два года. Ваши обязанности: сопровождать меня на мероприятиях, жить в моей квартире, не позорить фамилию. Ваша выгода: оплата лечения матери, новая квартира для вас, пять миллионов после развода. — Он достал из портфеля папку, но Лера перебила, сжимая в руке кружку с отбитой ручкой:

— А почему я? Вы ж могли найти модель или там... актрису.

Артём потрогал обои, где под слоем сиреневых цветов угадывался детский рисунок карандашом.

— Отец проверяет. Если я приведу гламурную куклу — решит, что играю в сериал. А вы... — Он кивнул в сторону кухни, где мама Леры кашляла за тонкой перегородкой. — Вы выглядите как девушка, которая действительно может выйти замуж за подлого капиталиста ради спасения семьи. Папа оценит драму.

Часть 3. Трещины в мраморной ванне

Первое утро в пентхаусе Лера встретила, замеряя шагами расстояние от спальни до кухни. Сорок семь шагов вместо пяти в коммуналке. Артём уже стоял у островной столешницы в тренировочных брюках, читая что-то на планшете. Кофеварка шипела, как разъярённый кот.

— Съешь. — Он подвинул тарелку с авокадо и яйцом-пашот. Лера тронула вилкой желток, наблюдая, как золотистая лужица растекается по белой керамике. Вчера на ужин он заказал ужин из ресторана с трёхэтажными названиями блюд, а она украдкой гуглила, с какой стороны браться за нож для устриц.

— Я... я обычно кашу ем. Овсянку. — Лера почувствовала, как краснеет. Артём поднял бровь:

— Повар будет приходить три раза в неделю. Остальное — сами. Холодильник забит. — Он взял со стола ключи от BMW. — И смени причёску. У тебя торчат волосы.

Лера ждала, пока хлопнет дверь лифта, потом полезла в сумку за резинкой. Рука наткнулась на свёрток с мамиными пирожками — картошка с грибами, завёрнутая в фольгу от шоколадки. Пальцы дрожали, когда она отламывала кусок. Мраморная столешница холодила локти.

Часть 4. Шёлк против ситца

— Ты ей платишь или она тебя? — Старшая сестра Артёма, Катя, рассматривала Леру через бокал с шампанским, как бракованный товар. Корпоратив группы компаний гремел вокруг джаз-бэндом и смехом акционеров. Лера сжимала бокал с минералкой, чувствуя, как жмёт новый размер обуви. Артём положил руку ей на талию, холодное обручальное кольцо прижалось к рёбрам через тонкий шёлк платья.

— Мы познакомились в кафе. Лера — бариста. — Он улыбался так естественно, что Лера едва не поверила сама. Катя фыркнула:

— Романтично. Ты хоть знаешь, что кофе делают из зёрен, а не из пакетика?

Позже, в туалетной комнате, Лера услышала, как за дверью спорят голоса:

— Она же как мыло из гостинки! Отец сразу раскусит! — шипела Катя.

— Именно поэтому и не раскусит, — ответил Артём. — Все ждут аферистку в красных туфлях. А она... настоящая.

Лера смотрела в зеркало на своё отражение в платье за полмиллиона. Настоящая. Как вешенки в маминых мешках. Как трещина в плитке над ванной, которую она заклеивала скотчем в съёмной квартире.

Часть 5. Контракт на сердце

Перелом случился в четверг. Артём застал её на кухне в три ночи. Лера сидела на полу у острова, обняв колени, в его старой футболке. На столе лежала открытка из больницы — маме требовалась новая операция.

— Почему не попросила? — Он сел рядом, не обращая внимания, что брюки за десять тысяч долларов касаются грязного пола. Лера потянула носом:

— По контракту вы оплатили лечение, а не сердце. Оно... износилось.

Артём потянулся к её руке, но она дёрнулась. Его пальцы замёрли в воздухе.

— Слушай... — Он провёл ладонью по лицу, и вдруг Лера заметила, что у него тоже есть морщины. Не те, что рисуют в журналах, а настоящие — между бровей, у рта. — Я могу...

— Не надо. — Лера встала, чувствуя, как дрожат колени. — Вы уже купили мне платья, врачей, улыбки для твоей семьи. Не покупай слёзы.

Он схватил её за запястье, когда она проходила мимо. Рука была тёплой. Совсем не такой, как в тот первый день в кафе.

— А если я хочу купить право сидеть здесь с тобой? На полу. В три ночи.

Часть 6. Срок годности чувств

Утром она нашла его спящим на кухонном диване. На столе стояли два стакана — в одном следы молока, в другом кофейная гуща. Артём сморщился во сне, как мальчишка, забыв прикрыть уязвимое место под подбородком. Лера накрыла его пледом, который раньше считала декоративным. Он пахло чем-то дорогим и ненужным, как вся эта квартира.

— Лера... — Он поймал её руку, не открывая глаз. — Я расторгаю контракт.

Сердце упало куда-то в область желудка. Она попыталась высвободить пальцы, но он крепче сжал их.

— Не бойся. Квартиру матери оставлю. Деньги тоже. Но я... — Он сел, и вдруг Лера увидела, что его глаза красные. — Я не хочу, чтобы ты уходила потому, что закончился срок. Хочу, чтобы ты осталась, потому что...

Гудок телефона разрезал тишину. Отец. Артём вздохнул, поднося трубку к уху. Лера выскользнула из кухни, прижимая к груди свёрток с пирожками. Они остыли, фольга липла к начинке.

В лифте она нащупала в кармане ключи от пентхауса. И контракт. И что-то ещё — маленькое, острое, во что она боялась всмотреться. Как в срок годности на банке с мамиными грибами: если открыть — испортится, если нет — так и останется надежда.