— Ты продашь квартиру или мне искать другого мужика? — спросила Вера, новая девушка.

Дождь стучал по подоконнику, как коллектор по входной двери. Артём прижал ладонь к холодному стеклу, пытаясь разглядеть цифры на счётчике через потёки. Сто сорок семь тысяч за коммуналку. Плюс просрочка по ипотеке. Плюс микрозаймы Алёны, которые она оформила на него перед уходом. Он закрыл глаза, втянув запах плесени от сырых обоев. В этой двушке на окраине Екатеринбурга даже воздух казался должником.

Часть 1: Осколки

Алёна ушла тихо — забрала кофточки, оставив распечатанные кредитные договоры на холодильнике. «Прости, — написала розовой помадой на зеркале, — но ты же мужчина». Артём тогда ещё работал мастером на заводе. Сейчас, после сокращения, разгружал вагоны. Руки в мозолях, спина — огонь, но главная боль пульсировала в висках каждое утро, когда будильник вырывал из трёхчасового сна.

Вера появилась в день, когда отключили свет. Принесла лампу на батарейках и борщ в контейнере. «Я видела объявление о сдаче комнаты, — сказала, вытирая ложку об краешек шторы. — Но тебе, наверное, выгоднее жильцов не селить, а жениться?» Смеялась звонко, показывая ямочку на щеке. Ей было тридцать восемь, на семь лет больше его. Волосы крашеные, каблуки стоптаны с одного бока — бывшая продавщица, сейчас безработная.

— Мне не до шуток, — буркнул Артём, отодвигая тарелку. — Через неделю суд по долгам.
— А я не шучу, — Вера достала из сумки папку. Сверху глянцевели фото новорождённых. — У меня матка удалена. Но ты здоровый, я — фертильная. Родим ребёнка — государство даст 450 тысяч. Хватит на полгода платёжек.

Он поперхнулся чаем. За стеной захлопали ставнями — соседи слушали.

Часть 2: Мать

Мать приехала без звонка, привезла банку солёных опят и новости из деревни. «Тётя Шура померла, — сообщила, расставляя баночки по полкам. — Квартиру её Димке отдадут. Ты бы сходил, племянник всё-таки...»

Артём молчал. Знакомые синие цветы на занавесках, запах ладана от маминого платка. Она не знала о долгах. Не знала, что сын три месяца питается дошираком.

— Жениться тебе надо, — продолжила мать, вытирая стол. — Алёнка дура, но дети...
— Алёна оформила на меня пять кредитов.
— Врёшь! — мать резко повернулась, задев банку с огурцами. Стекло брызнуло о линолеум. — Ты же... ты же мужик! Как позволил?

Он смотрел, как она подбирает осколки тряпкой для посуды. Тряпка была с вышитым петухом — Алёнина работа.

Часть 3: Ультиматум

Вера поселилась через четыре дня. Притащила чемодан с наклейками «Турция» и икону Николая Угодника. «Защищать будем», — пояснила, приклеивая скотчем к обоям над кроватью. Её вещи расползлись по квартире: горчичники в ящике с документами, кружевное бельё на батарее, кроссовки сына-студента под диваном.

— Завтра едем к врачу, — объявила она вечером, разливая валерьянку в чай. — Я всё узнала: ЭКО по ОМС сделаем, но тебе справку о бесплодии надо. Докторша моя подруга, договоримся.
— Ты с ума сошла? — Артём отодвинул кружку. — Я даже не... Мы не...
— Секса не будет, — Вера хлопнула ладонью по столу. Фотография её сына упала лицом вниз. — Эмбрион подсадят. Родится — ты свободен. А пока прописывай меня здесь. Иначе коллекторы тебя сожрут.

Он вышел на балкон. Внизу, на детской площадке, девчонка лет семи пыталась завести ржавые качели. Скрип напоминал звук расписки, которую он подписывал за Алёну. «Доверяю как себе», — говорила она, целуя в висок.

Часть 4: Счётчик

Встреча с коллекторами назначена на рассвете. Артём надел единственный галстук, купленный к свадьбе. Вера спала, обняв подушку с вышитым «Счастье». На кухне он нашёл её сумку. Среди пачек глицина и чеков из ювелирного — справка о психическом расстройстве. Дата: за три дня до их знакомства.

— Ты зачем это взял? — Вера ворвалась в комнату босиком. Глаза расширены, волосы — статичное облако.
— Ты... ты же...
— Да, я психучка! — она схватила справку. — Сын умер в шесть месяцев. Муж бил. Суд отобрал дочь. — Она села на пол, стирая тушь кулаком. — А теперь либо ты мне дашь этого ребёнка, либо я завтра же позвоню твоей мамаше. Расскажу, как ты её обокрал.

Артём посмотрел на часы. Через час придёт бригада сменщиков — надо успеть разгрузить вагон с цементом. Он поднял Веру, почувствовав костлявые плечи под синтетической кофтой.

— Ладно, — сказал. — Едем к твоей докторше.

Часть 5: Долги

Процедура оказалась быстрой. Кабинет пахло хлоркой и гречневой кашей из соседней столовой. Врач — женщина с татуировкой единорога на запястье — протянула бланк: «Подписывайте, где галочки». Артём вывел имя, вспоминая, как расписывался в кредитном договоре. Тот же треск ручки, тот же ком в горле.

По дороге Вера купила шампанское. «Отпразднуем!» — смеялась, прижимая к груди бутылку с ценником «Акция!». Дома их ждала мать. На столе — судорожные письма от банка.

— Ты что, совсем... — она задыхалась, тыча пальцем в Веру. — Эта... эта...
— Будущая мать вашего внука, — Вера звонко чокнулась с пустотой. — Артём, покажи справку.

Он молчал. За окном грохотал мусоровоз — вывозил чьи-то вчерашние надежды. Мать ушла, хлопнув дверью так, что с полки упала икона. Стекло треснуло ровно посередине лица святого.

Часть 6: Проценты

Беременность не наступила. Вера разбила зеркало в прихожей. «Ты специально! — орала, швыряя осколки. — Температуру не мерил! Таблетки не пил!» Артём прятал руки за спину — завтра на погрузке нельзя иметь царапин.

Ночью он нашёл её дневник. Записи о сыне: «Димочка первый зуб... Димочка температура... Димочка похороны». На последней странице — список: «1. Получить прописку. 2. Через суд признать Артёма недееспособным из-за долгов. 3. Продать квартиру через опекунство».

Утром он вышел из дому, не взяв телефон. На проходной завода вахтёрша протянула конверт: «Увольнение. По сокращению». Артём постоял, глядя на чадящие трубы, потом купил билет до деревни. В автобусе уснул, прижавшись лбом к грязному стеклу.

Часть 7: Выбор

Тётя Шурина изба пахла яблоками и мышами. Артём чинил крыльцо, слушая, как мать перебирает вещи покойной. «Вот Диме куртка осталась, — кричала она из погреба. — Ты носи, пока свой долги не отдал».

Вечером пришла Вера. Следы побоев на шее, новый iPhone в руке. «Коллекторы меня ищут, — сказала просто. — Дай ключи от квартиры. Продадим — долги закроем, остаток пополам».

Артём смотрел на её руки. Теперь кольцо с фианитом, которого не было раньше. Значит, нашла следующего.

— Уходи, — попросил он. — И скажи Алёне... — но Вера уже смеялась, садясь в такси с тонированными стёклами.

Мать вышла на крыльцо, неся банку с пауками. «Выбрасывай, — сказала. — Мёртвое тащить нельзя». Артём взял банку, чувствуя, как шевелятся тени внутри. Где-то далеко гудел поезд, увозя чьи-то долги, чьи-то молитвы, чьи-то билеты в одну сторону.