Родители отсудили подаренную машину

— Машину вернёте, или в суд подадим — предупредила мать жены. h2: Подарок с колючей проволокой p: В тот вечер дождь стучал по жестяному козырьку балкона, словно пытался выбить ритм их ссоры. Андрей сжал мобильный так, что треснул чехол с надписью «Самый лучший муж». Голос тёщи Надежды Петровны резал ухо даже через динамик: «Ты же понимаешь, нам самим теперь не на что жить. Пенсию урезали, лекарства дорогие... А вы там в своей Москве на подарках катаетесь!» p: Лена стояла у окна, обхватив себя за локти. Её розовый халат, купленный на распродаже в «Пятёрочке», сливался с отсветом неоновой вывески напротив. «Мама, мы же три года назад получили ту Шкоду... Ты сама сказала — это свадебный подарок», — голос жены дрожал, как лужа под мартовским ветром. p: Андрей закрыл глаза. Вспомнил тот день: провинциальный ЗАГС с потрёпанным ковром у регистрационного стола, банкет в кафе «У Людмилы» с шампанским «Советское» и салатом «Мимоза» из консервированной горбуши. Тесть Валерий Иванович, тогда ещё не прикованный к кислородному баллону, звонко чокался: «Держите документы — ключи в бардачке. Пусть новым колесом семейной жизни будет!» h2: Ржавые гайки воспоминаний p: Сейчас эта самая Шкода Фабиа 2008 года выпуска стояла под их пятиэтажкой в Люберцах, присыпанная жёлтой пыльцой с тополей. Машина-спасительница: на ней возили дочь Катю в садик, когда трамвай ломался; на ней Андрей подрабатывал курьером после сокращения на заводе; в её багажнике они везли дешёвые яблоки из Подмосковья, чтобы экономить на фруктах. p: «Ты вообще слышишь, что я говорю?» — Лена трясла его за плечо. На экране телефона горела иконка отключённого звонка. «Они подали иск. Завтра надо ехать к юристу Семёнычу, он за бутылку коньяка посоветует...» p: Андрей встал, задев коленом пластиковый столик. Из опрокинутой кружки на линолеум растеклось пятно, похожее на контур Родины-матери. «Советовать? Да они нам всю жизнь советуют! Твой отец, когда я сватался, требовал расписать график повышения зарплаты на пять лет вперёд. А теперь...» h2: Судный день в съёмной двушке p: Юрист Семёныч, пахнущий дезодорантом «Крымский бриз» и вчерашней водкой, разложил бумаги на заляпанном кофейными кольцами столе. «По статье 578 ГК РФ, дарение может быть отменено, если... — он тыкал желтоватым ногтем в распечатку, — ...если одаряемый совершил покушение на жизнь дарителя. Вы, часом, Надежду Петровну не травили?» p: Лена фыркнула. Её смех звучал как лопнувшая гитарная струна. «Они полгода к нам не приезжали. Только в прошлом месяце папе стало хуже, начали звонить каждый день...» p: «Ага, значит, мотив другой. — Семёныч достал из ящика пачку «Беломора», свернул самокрутку. — Ст. 578, п. 2: если обращение с подаренной вещью угрожает её безвозвратной утратой. Вы случайно Шкоду не разбивали?» p: Андрей потрогал шрам на ладони — напоминание о прошлогодней аварии, когда он заснул за рулём после трёх смен подряд. «Починили за свой счёт, даже не сказали её родителям...» p: «Ну тогда последний вариант. — Юрист выпустил дым в потрескавшийся плафон. — Доказывайте, что подарок был без условий. Свидетели на свадьбе были?» h2: Банкетные свидетели p: Кафе «У Людмилы» теперь называлось «Фьюжн-бар Sicily». Новые хозяева сохранили только потолок с пластмассовыми виноградными гроздьями. Официантка с синими волосами жевала жвачку, разглядывая распечатку из свадебного альбома. p: «Этого бармена — Виктора — уволили за пьянку. Повар Алла Борисовна умерла от ковида. Гостей... — она пересчитала пальцы с чёрным лаком, — человек пять точно приходило, но я тогда не работала». p: Лена вышла на крыльцо, доставая из сумки фотографию. На снимке тесть держал ключи над капотом, его лицо расплылось в улыбке, которую теперь не узнать под кислородной маской. p: «А помнишь, как папа учил тебя парковаться? — Она провела пальцем по потёртому краю фото. — Ты сбил три конуса у автошколы, а он кричал: "Лучше мой забор крась, чем руль крути!"» p: Андрей вздохнул. Запах шашлыка из вытяжки смешивался с ароматом её дешёвых духов — точь-в-точь как в день свадьбы. h2: Родственные счеты p: В зале суда пахло сыростью и лавандовым освежителем. Надежда Петровна сидела в первом ряду, перебирая чётки из монастырской лавки. Её чёрное пальто, купленное ещё для похорон брата, сливалось со скамьёй. p: «Ваша честь, мы пенсионеры, — голос тещи дрожал искренне или артистично — Андрей не понял. — Зять безработный, дочь в декрете... Разве мы могли подарить машину просто так? Это был заём! Они обязаны вернуть!» p: Судья, женщина с лицом усталой продавщицы из овощного отдела, листала документы. «Доказательства письменного договора займа есть?» p: Тесть закашлялся в белую гигиеническую маску. Его пальцы, похожие на скрюченные корни, сжимали ингалятор. «Мы... доверяли. Думали, родные люди...» p: Лена вскочила, опрокинув стакан с водой. «Вы же сами сказали: "Чтобы внучку возили!" Катя родилась через год после свадьбы!» p: Андрей потянул её за рукав. Капли воды растекались по протоколу, превращая цифры дела в синие разводы. h2: Последняя поездка p: На парковке у суда Шкода прикрывала запачканную птичьим помётом фару. Катя тыкала пальцем в царапину на крыле: «Папа, смотри, машинка плачет». p: Лена прижала дочь к себе, пряча лицо в её курточке с мультяшными пони. «Мама, ты почему трясёшься? Холодно?» p: Андрей включил печку. Мотор застучал, как старый холодильник. «Слушай, может, отдадим? — Он повернул ключ, заглушив тарахтение. — Твоим родителям реально плохо. А мы как-нибудь...» p: Лена резко обернулась. В её глазах, обычно серых и усталых, горели осколки битого стекла. «Ты с ума сошёл? Это наша машина! Без неё как Катю в сад возить? Как тебе на собеседования ездить? Или опять будем в троллейбусе толкаться, как студенты?» p: Он посмотрел на заднее сиденье. Там валялись обёртка от детского батончика, сломанная кукла из «Фикс Прайса», его старый пропуск с завода. Три года жизни. h2: Компромисс на обочине p: На следующее утро Андрей стоял у синего контейнера с надписью «Стекло» и смотрел, как дворник бросает в него пустые бутылки. В кармане жгло письмо от банка — одобрение кредита на подержанную Ладу. p: Звонок заставил его обронить окурок. «Андрюша, это Надежда Петровна. Мы с Валерием передумали... — В трубке послышался хриплый вдох. — Заберите иск. Только... не могли бы вы иногда Катю привозить? Ему врачи говорят...» p: Он прислонился к холодной стене. Где-то на пятом этаже кричали соседи, ругаясь из-за протекающей стиралки. «Хорошо. В воскресенье приедем». p: Вечером Лена гладила пелёнки, украдкой вытирая щёки. «Знаешь, я нашла вакансию в детском центре. С Катей можно брать...» p: Андрей кивнул. На экране телефона мигал перевод от Семёныча: «За консультацию — 3000 р. Срочно!» p: За окном Шкода мирно ржавела под дождём. Сквозь потёки на стекле фонарь дворился, как распавшаяся на части Вифлеемская звезда.