— Купишь маме моей часы, у тебя ж накопления — потребовал муж

Пластиковый стаканчик с чаем дрожал в руке, оставляя мокрые круги на счетах за коммуналку. Ольга прижала трубку телефона плечом, пытаясь разобрать цифры в полутьме кухни. За стеной захлопнулась дверь — Сергей вернулся с «прогулки», от которой пахло дешёвым портвейном.

— Ты где там, Оль? — голос мужа пробивался сквозь хруст чипсов. — Слышь, у Маринкиной свекровки сосед в «Ленте» часовщиком работает. Можем со скидкой...

Сбережения в консервной банке

Трещина на потолке повторяла изгибы карты Москвы. Каждое утро Ольга вглядывалась в неё, пока варила гречку на три дня вперёд. Розовая копилка-хрюшка под кроватью весила ровно 47 320 рублей — сумма, собранная за пять лет работы в аптеке «Аскорбинка». Сюда же вошли деньги за проданные золотые серёжки мамы и тринадцатая зарплата, которую удалось выпросить у хозяина.

— Опять твои консервы? — Сергей пнул кастрюлю с тушёнкой, когда Ольга доставала её из шкафчика. — Я ж говорил — возьми в долг у Катьки! Её мужик в такси гоняет, им хоть залейся.

Она молча резала хлеб, чувствуя, как муж приближается спиной. Его пальцы, пахнущие табаком и подсолнечным маслом, полезли в карман её фартука.

— Слушай, а где ключ от твоей шкатулки? Мама к пятнице хотела браслет новый...

Свекровь из «Пятёрочки»

Людмила Петровна работала кассиром 35 лет. Каждый рубль, попавший в её руки, проходил двойную проверку: сначала на свет, потом на ощупь. Когда Сергей привёл Ольгу знакомить, свекровь подарила ей кошелёк с надписью «Крым наш» и тут же попросила 500 рублей на лекарства.

— Ты же понимаешь, — шипела Людмила Петровна в трубку в прошлый четверг. — У Сережи друзья все с иномарками, а я даже на китайский айфон не могу. Соседки смеются!

Теперь они стояли втроём среди блеска «Золотого века» на Арбате. Витрины лизали глазами дорогие часы, а Ольга сжимала в сумочной молнии квитанцию за лечение сына. У Мишки после школы начались приступы — врачи говорили что-то про операцию в Германии.

Диалог на лестничной клетке

— Ты вообще меня уважаешь? — Сергей перекрыл выход с пятого этажа, тыча пальцем в потертый лифт. — Мама одна меня поднимала! Ты хочешь, чтоб она с кухонным таймером ходила, как нищенка?

Ольга прижала пакет с батарейками для детского слухового аппарата. Где-то внизу плакал Мишка, оставленный с соседкой-студенткой.

— Сережа, у нас даже на квартиру...

— Не гони! — он ударил кулаком по перилам, заставив вздрогнуть лампочку. — Я видел твои бумажки! Ты копишь на какую-то клинику, когда моя родная кровь страдает!

Его дыхание перебивало запах чеснока из ближайшей квартиры. Где-то за спиной щёлкнул замок — старушка из 56-й пряталась за дверью, чтобы послушать продолжение.

Ночь в ванной

Вода капала из крана ровными сетами: кап-два-три, кап-два-три. Ольга сидела на крышке унитаза, пересчитывая купюры под светом фонарика. 47 320. Ровно столько стоили швейцарские часы в витрине. Или три дня в немецкой клинике.

За дверью хлопнул холодильник. Сергей искал вчерашний компот, чтобы разбавить новую бутылку. Мишка кряхтел во сне, ворочаясь на раскладном диване.

— Мам... — его пальцы вцепились в её халат, когда она попыталась встать. — Ты же не уйдёшь, как папа тогда?

Она замерла, чувствуя, как слёзы падают прямо на цифры в блокноте. За окном завывала скорая — кто-то не выдержал ноябрьской слякоти и подъездных сквозняков.

Утро в «Аскорбинке»

Пробивая чек на корвалол, Ольга заметила дрожь в руках. Пенсионерка у кассы щурилась на ценник, пересчитывая мелочь из кошелька с олимпийским мишкой.

— Девушка, а нет подешевле? — старушка покашляла в ладонь. — У меня внучка в институте, понимаете ли...

Где-то между полками с витаминами и банкой с пиявками зазвонил телефон. Сергей. Ольга наблюдала, как экран гаснет и загорается снова, представляя его красное лицо и пятно на диване, где он пролил вчера борщ.

— Ольга Сергеевна, вам срочно в регистратуру! — медсестра Марина высунула голову в дверь. — Ваш сын... у него опять...

Последний аргумент

Часы в «Золотом веке» тикали громче больничных мониторов. Людмила Петровна примеряла пятую пару, щёлкая языком как кассирский сканер.

— Ну что ты трясёшься, как осиновый лист? — свёкор бросил пачку «Беломора» на прилавок. — Сережа сказал — у тебя наследство от тётки есть. Или ты нам врёшь?

Ольга смотрела на часы с бриллиантовыми цифрами. За их блеск можно было купить три сеанса у лучшего невролога. Или сохранить семью, которая трещала по швам, как обои в их съёмной двушке.

— Мама, — Мишка дёрнул её за рукав, пряча лицо в куртке. — Они страшные. Пошли домой...

Сергей что-то кричал ей вслед, когда она выбегала на улицу. Слова терялись в рёве троллейбуса, который вёз их обратно — к гречке, к каплям на окне, к выбору, который нужно было сделать до следующего звонка из школы.

А часы в сумке Людмилы Петровны тикали в такт дождю, отсчитывая секунды до нового скандала.