— Ты же сама подписала бумаги, Ленка! — муж швырнул судебную повестку на кухонный стол

Ледяной февральский ветер бил в щели балконной двери, пока я перебирала квитанции за коммуналку. На пятнадцатом этаже панельной девятиэтажки всегда гуляло сквозняком, будто дом вздыхал о советском прошлом. Внизу, на заснеженной парковке, маячил наш старенький Logan — единственное, что осталось после банкротства мужиного автосервиса. Даже детские куртки Светке и Витьке брала на распродаже в «Пятерочке», где работала кассиршей. Но сейчас пальцы дрожали не от холода.

— Какой ещё суд? — вырвалось хрипло. Стеклянная солонка звякнула о фарфоровую сову — подарок свекрови на десятилетие свадьбы. — Ты же говорил, что переоформил страховку!

Сергей потянулся за сигаретной пачкой, смахнув крошки с вчерашнего ужина. Его пальцы, вечно пропахшие машинным маслом, теперь выглядели неестественно чистыми. С тех пор как гараж закрыли, он целыми днями смотрел ток-шоу в засаленном халате.

— Приставы завтра придут, — пробурчал он, избегая моего взгляда. — Машину заберут за долги. Или ты хочешь, чтобы квартиру описали?

Пластиковый стул заскрипел под моим весом. В голове стучало: ипотека, кредитка на ремонт ванной, лекарства для мамы... Как он мог? Как посмел?!

Шрамы на холодильнике

Спустя час я металась по съёженному коврику у подъезда, пытаясь дозвониться сестре. Мороз щипал щёки, но внутри горело.

— Алёнь, он же три месяца назад переоформил авто на себя! — выпалила я, заметив свежие царапины на бампере. Наверняка тайком возил таксистом. — А я... я ведь подписывала какие-то бумаги про ремонт!

— Лен, милая, — голос сестры звучал устало. С тех пор как её мужа сократили с завода, она разбирала кредитные тяжбы полгорода. — Судьи сейчас на стороне заёмщиков. Если докажешь, что не знала о залоге...

За углом послышался детский смех. Светка с братом возвращались из кружка робототехники — единственного, что мы могли позволить. Их розовые от холода лица, запорошенные снегом куртки... Как объяснить, что завтра ездить в школу придётся на троллейбусе?

— Мам, а папа говорит, мы весной в Крым поедем! — Витька тряс коробкой с новым конструктором. Сердце ёкнуло: откуда? Последние три года наши отпуска ограничивались дачей у тёти Гали.

Секреты старого сейфа

Ночью, когда Сергей захрапел под «Пусть говорят», я полезла в антресоль. Пыльный сейф с свадебными фото ждал под стопкой детских рисунков. Цифры кода — дата нашего бракосочетания — теперь казались насмешкой.

Папка с документами предательски шуршала. Договоры залога от октября, ноября, декабря... Микрозаймы под 40%, расписки частным лицам. И везде — моя подпись. Точная копия, но не моя. Даже в день рождения Светки, когда я лежала с температурой, он умудрялся...

— Сплю? — голос за спиной заставил вздрогнуть. Сергей стоял в дверях, освещённый синим светом телевизора. Его лицо, когда-то вызывавшее гордость на школьных вечерах, теперь напоминало глиняную маску.

— Ты... как мог? — выдохнула я, сжимая бумаги. — Мы же два года голодали, чтобы сохранить машину! Даже когда свет отключали...

Он плюхнулся на кровать, отчего пружины жалобно заскрипели. Запах дешёвого коньяка смешался с ароматом маминых котлет.

— Хотел вернуть всё, — просипел он. — Тот подряд от мэрии... помнишь? Думал, возьму последний займ, куплю запчасти. А потом эти ублюдки...

Его кулак врезался в подушку. В соседней комнате всхлипнул Витька — чуткий, как все дети разведённых родителей. Если б они знали, что их отец...

Судьи и старушки

Залог суда напоминал нашу поликлинику: выцветшие стены, очередь из потрёпанных жизнью лиц. Бабушка в валенках спорила о наследстве, паренёк с татуировкой «Не верь никому» плакал над алиментами. Сергей сидел в углу, нервно щёлкая зажигалкой.

— Супруга знала о кредитах? — судья, женщина лет пятидесяти с усталыми глазами, изучала документы.

— Нет! — вырвалось у меня громче, чем планировалось. — Он подделал подписи! Вот сравните с...

— Мы семейный бюджет обсуждали вместе, — перебил Сергей. Его пальцы барабанили по дешёвому галстуку — тот самый, что я купила к собеседованию в прошлом году. — Лена всегда доверяла моим решениям.

Судья вздохнула, перелистывая папку. За окном замелькали снежинки — первые в этом году. Именно в такой день шестнадцать лет назад он предложил руку у речного причала. Тогда его глаза блестели иначе...

— Доказательств подделки подписей нет, — вердикт прозвучал как приговор. — Транспорт подлежит изъятию в счёт долга.

Последний бензин

Вечером я стояла у окна, наблюдая, как эвакуатор увозит наш рыжий Logan. На сиденье ещё лежала Светкина заколка в виде кошки — подарок к переходу в пятый класс.

— Мам, папа говорит, купим джип! — Витька обнял меня за талию, пахнущий детским шампунем. — С панорамной крышей!

Сергей, потягивая пиво у телевизора, вдруг заговорил странно мягко:

— Лен... Я же не специально. Знаешь, есть вариант — взять ипотеку под залог квартиры. Восстановим бизнес...

Его слова потерялись в грохоте лифта. В руке я сжимала бумажку от адвоката сестры: «Основания для развода — мошенничество...». За стеной плакала мама — её инсулин снова подорожал.

Снег за окном теперь напоминал пепел. Где-то там, за мутным стеклом, уезжала наша прежняя жизнь. А я всё стояла, разрываясь между детскими голосами и зудящим в кармане номером юриста. Выбор, который предстояло сделать, был страшнее любого суда.